Подборка персонажей в моём исполнении^^

[akuma13]

@темы: фанарт, Я

---

Москва.

[Jack_Mort]

Добрый день.
Продам подвески Эла и Мелло, выполненные готическим шрифтом.

Всего 130руб.
Связь-у-мыл.

запись создана: 21.08.2010 в 10:19

---

Мой Лайтик^^

[akuma13]

@темы: фанарт, Я

---

Праздник)

[Yumi Hasegava]

Если я не ошибаюсь но разве не сегодня ДР нашего любимого Барашка?

@темы: вопрос

---

Новый арт

[Kain_Shi]

Первый раз рисовал по тетради смерти... в общем-то понравилось) НО с пропорциями что-то не то...
в общем если кидать в меня, то только тапки, потому что терпеть не могу каблуки... ^^)

смотреть арт?..

@темы: фанарт, Mello, Mello/Mett

---

[Amadeo.]

И опять я
Character: L
Series: Death note
Photographer: Eva

+1

@темы: косплей, Я

---

Beyond Birthday

[Amadeo.]

Представляю вашему внимаю свой косплей. Критика как и комплименты приветствуются)
Character: Beyond Birthday - герой новеллы Another note, одной из частей Death note, рассказывающей о жизни L до появления Киры.
Series: Another note
Photographer: Eva

Бонус +4 на свежем воздухе)

@темы: косплей, (Beyond Birthday, Another note, Я

---

[iamprosto icon]

Bleach - 10
Deaht note - 20
Dogs - 6

1

2

3

HERE

---

Мой Арт: Мелло/Ниар

[Yumi Hasegava]

Приветик))) Вот только закончила рисунок (Ой как долго мучилась!) Надеюсь понравится)

@настроение: Романтическо- Страстное)

@темы: фанарт, Mello/Near

---

вклад втупившего

[sir Boastalot]

ибо мой арт, ибо не насиловать в ухо и глаз

рисовать начал совсем недавно (в конце мая) , посему и мышкой (правда на неделе приедет планшет) :3

другие работы и арты в фуллсайзе можно просмотреть у меня на девианте seigeky.deviantart.com/

Have A Nice Day Matt by ~Seigeky on deviantART

Matt. Closer to the edge by ~Seigeky on deviantART

alone. Matt. by ~Seigeky on deviantART

Mello at hospital by ~Seigeky on deviantART

Mello Matt by ~Seigeky on deviantART

 

@темы: фанарт

---

Кирпич Смерти

[ZloYxp]

~HOW TO USE~

1) Человек, в чей затылок ударит Кирпич Смерти, умрёт

2) Чтобы Кирпич Смерти сработал, Вы должны видеть непосредственно затылок человека, которого хотите убить.

(знать его паспортные данные совсем необязательно)

3) После броска Кирпича Смерти у Вас будет несколько секунд, чтобы передумать и поймать.

4) Перед броском у Вас будет несколько секунд, чтобы прицелиться и варьировать причину смерти.

5) После удара затылка человека о Кирпич Смерти человек становится способным видеть изначального владельца Кирпича (т.е. Пролетариат), вождя народов, далёкие звёзды, недалёкое будущее или умерших родственников (в зависимости от силы удара)

6) Посвятив коммунизму половину своей жизни, можно получить Глаза Пролетария, которые позволят человеку прицельно кинуть Кирпич Смерти на расстояние до трёх длин экватора (видеть при этом затылок жертвы всё равно обязательно)

7) Даже очень маленькие кусочки Кирпича Смерти способны убивать (например, попав в дыхательные пути)

8) Если в человека было брошено два Кирпича Смерти, сработает тот, который первым долетит

@темы: фанфик

---

Арт к "Going to Marakesh"

[Jyalika]

Я наконец-то его закончила. Сделала в двух вариантах. Один цветной:


Другой черно-белый:

@темы: фанарт

---

Вспоминая бессмертных классиков

[Адский Загадочник]

Большая картинка

@темы: манга

---

"The barely-there moments", часть вторая

[WinkleTwinkle]

По неизвестной причине Мэтт заваливается к нему. Яблоко в одной руке, геймбой в другой - он заходит в комнату во всём своём полосато-гоггловом величии, громко хрустя.
- Эй.
Ниар моргает и смотрит на него.
- Добрый вечер.
- Ты перестал приходить в комнату отдыха. Что происходит?
Простота, с которой Мэтт обращается к нему, необычна - но не удивительна. "Это Мелло" - думает Ниар - "Пытается добиться, чтобы для него всё выяснили".
- Я предпочел эту комнату. Здесь тише.
- Толпа никогда не напрягала тебя раньше, - возражает Мэтт, снова откусывая от яблока.
Ниар не отвечает.
На какое-то время в комнате воцарились тишина - и только кликанье кусочков пазла. Наконец, Мэтт говорит: "Это из-за Линни, верно?"
Предположив, что "Линни" означает Линду, Ниар отвечает: "Нет".
Это не останавливает Мэтта.
- Из-за неё. Я так и думал. Мелло тоже так считает. Только он всё ещё думает, что ты не способен что-то почувствовать. - Он присвистывает, - Ничего себе! У Ниара появилась подружка.
- Я не сказал ничего, что подразумевало бы наличие у меня романтических отношений с Линдой, - говорит Ниар, но Мэтт только смеется.
- Ты шутишь? Всё только об этом и говорит. Эй, да ты не волнуйся об этом. С Мелло было то же самое. Ну - один раз. И это никак не сработало. Она считала его одержимым фриком, поэтому он изрезал ей носки. В результате - он был побежден. Бедняга. Но да, любовь - ещё та стерва, - он пожимает плечами и вынимает сигарету, - Кстати, тут ведь нет дымовой сигнализации или чего-нибудь такого, да?
Ниар кивает, и Мэтт расплывается в улыбке, произносит: "Великолепно" и закуривает.
- Так вот. Чем ты её взбесил?
- Я никогда и не думал как-либо сердить её.
- Ага, ключевое слово тут - "думал", - выдыхает он, дым вырывается между его губ, заставляет очки слегка запотеть. - Если она тебе правда нравится, тебе придется бороться за неё, ты в курсе? К тому же она уходит в этом или в следующем месяце, не так ли?
Ниар замирает, но только на секунду.
Мэтт выдыхает.
- Ага. Что-то насчет художественного колледжа. У неё всегда это неплохо получалось - рисовать.
Белокурый мальчик кивает.
- Неплохо.
***

Несколькими ночами позже кто-то постучал в его дверь.
Три часа ночи.
Ниар открывает дверь - и обнаруживает за ней Линду - в фиолетовом вязаном худи и в джинсах.
- Эй, ягненок, - шепчет она, - Соскучился? Теперь я совсем не вижусь с тобой.
"Лицемерно", - думает часть сознания Ниара, но он отбрасывает эту мысль прочь.
- В любом случае, пойдём со мной, - говорит она.
Он с любопытством наклоняет голову набок.
- На крышу. Посмотреть на звезды. Сейчас похолодало, так что прихвати куртку или что-нибудь в этом роде.
Через несколько секунд колебаний Ниар говорит: "Я в порядке".
Линда пожимает плечами: "Как угодно".
Вот он следует за ней - хотя было бы гораздо, гораздо разумнее остаться внутри (особенно учитывая то, как стылый ветер кусает незащищенную кожу). Он замечает, что не хочет возвращаться в теплую кровать - хотя все инстинкты в его голове предупреждают: идти с Линдой на крышу - очень плохая мысль.
Карабкаясь по лестнице, ведущей на крышу, она смотрит на него сверху вниз и улыбается: "Видишь? Так прикольно!"
Ниар отвечает ей бесстрастным взглядом - прежде чем взять её за руку. Линда утягивает Ниара за собой, и когда она смеется, подставляя ветру лицо, то выглядит живым воплощением счастья.
- Видишь? Здесь их действительно очень отчетливо видно. Я слышала, что скоро должен начаться метеоритный дождь, поэтому решила, что возьму тебя с собой посмотреть. И...о Господи, взгляни!
Звезды, похожие на сахарную россыпь, становятся еле заметными, когда град падающих небесных тел начинает пересекать небо.
- Потрясающе, разве нет? - говорит Линда, а Ниар может только смотреть. Но не на небо.
- Астроном, - выпалил Ниар, чувствуя себя необычайно глупо. "Что я делаю?" - Если бы мне не пришлось становиться следующим L-ом, я бы стал астрономом.
Линда, слушая вполуха, зевает.
- ...Знаешь, а я бы могла представить тебя, смотрящего в телескоп.
Ниар ничего не говорит следующие несколько мгновений, но затем обнаруживает, что произносит мягким спокойным тоном: "Мой дедушка был астрономом".
Тишина. Линда кивает.
- Он умер?
- Да. Приступ.
- Вот как.
Что-то теплое и плотное накрывают его руку, и он понимает - это ладонь Линды. Он думает оттолкнуть её или сказать ей, что ему неприятен физический контакт - но затем он смотрит на её руку, на умиротворенное выражение её лица - и передумывает.
Линда улыбается вновь, сжимая его ладонь.
-Эй, если ты белый ягненок, выходит, что я большой злой волк. Или это Мелло? Очень возможно, верно?
Когда Ниар не отвечает, она хмурится.
- Что такое? Бывают счастливые моменты. Для счастливых людей. И никаких серьезных дел!
- Я в порядке.
Линда хмурится сильнее.
- Знаешь, когда я как-то раз позвала тебя поиграть снаружи, ты говорил то же самое. "Я в порядке". Тогда я и решила, что мне стоит узнать тебя. Могу поспорить, что ты лук. Всё слои да слои.
Тишина воцаряется снова. Линда просто вздыхает и получает удовольствие от уютной атмосферы. Затем она опускает взгляд и показывает на их ладони: "Это ничего?"
"..."
- Я имею в виду, тебе приятно?
- Это слишком странно, чтобы быть приятным.
- Слишком странно? Почему это странно?
- Для меня это является странным.
Линда моргает, но затем улыбка возвращается на её лицо, которое практически лучится: "Я нравлюсь тебе. Нравлюсь-нравлюсь".
Он ничего не говорит, но осторожно поворачивает свою руку так, чтобы их соприкасались ладони. Радуясь этому жесту, она переплетает их пальцы.
- Ничего страшного, Ниар. Ты мне тоже нравишься.
***
Всё возвращается на круги своя. Ниар вновь проводит время в общей комнате. Наконец-то всё опять хорошо.
Но Мэтт прав. Она переезжает.
- Я всегда могу зайти, - говорит она, однако Ниар сомневается, что она на самом деле так поступит, - Ну, в смысле, это же не тюрьма какая-то. Это просто - понимаешь - я всегда... Я без толку трачу здесь время. Я люблю зарисовывать руки, людей, покрывать кирпичные стены граффити - я не принадлежу к этому месту, вполне может оказаться, что это мой единственный шанс.
- Тебе не обязательно объяснять или находить оправдания. Всё нормально.
На мгновение она выглядит уязвленной - но это проходит, остаётся только печальная улыбка на её лице. Линда наклоняется вперед, и Ниар настораживается, когда её взгляд останавливается на его рте. Их губы соприкасаются, и поцелуй выходит немного неуклюжим, но нежным и... долгим. Он знал, что если бы мог мыслить трезво, то отстранился бы - но... и это, весьма очевидно, значит, что Линда не только пробуждает в нём странные чувства; она просто полностью подрывает экспресс его мыслей. Его глаза всё это время остаются открытыми; к тому моменту, когда у него хватает здравого смысла справиться с покалываниями и крошечными электрическими импульсами, распространяющимися по всему телу, и закрыть глаза, она отстраняется.
- Не позволяй им убить тебя.
Она оставляет его в комнате отдыха, невнятно пробормотав о том, что ей пора паковать вещи.
***
Утром Ниар смотрит на своё отражение.
До переезда Линды остается три дня.
Конечно, это не является неожиданностью. Когда-нибудь их пути всё равно бы разошлись; ему понадобится влиться в мир тайн, дедукции и криминала. У неё нет подобных целей.
Так что, может... лучше сейчас, чем позже?
Однако...
Он прикладывает ладонь к своим губам, слегка оглушенный.
Странно - его лицо при воспоминании приобретает чуть заметный розовый оттенок.
Очень странно.
***
- Эй, твоя девушка переезжает.
Ниар кидает ещё один законченный кубик-рубик в корзину, даже не глядя на Мэтта.
- Она не моя девушка.
- Ну, в самом деле! Ты не собираешься сказать ей: "Пока", или что-нибудь в этом роде?
Он тихо начинает переставлять местами части рубика: по шесть квадратов на каждой из трех сторон, который отличается от обычного рубика - по три квадрата.
- Это тебя не касается.
- Хм. Верно. Но - как её парню - тебе стоило бы попрощаться. Я не знаю, это просто предложение.
- Я не её парень.
- Правда? - со стороны Мэтта доносится мелодия. "Ах да, его геймбой", - Тогда... выходит, ты не будешь возражать, если я...
- Если это попытка спровоцировать меня на реакцию ревности, то она не работает.
Мэтт фыркает.
- У тебя защитный тон. И острый.
- Мой тон не обладает ни первым, ни вторым качеством.
- Мелло действительно психовал, когда он узнал о тебе и Линде. Не в хорошем смысле, естественно. Возможно, он напугал её до смерти. Бедная девочка.
- ...Что ты имеешь в виду?
- Ой, ну... просто типичная для него ерунда. Мёртвые лягушки в шкафчике. Украденные рисунки. Всё в этом духе. - Мэтт пожимает плечами.
Хотя какая-то часть Ниара напугана - он представляет, как Линда, мурлыкая себе что-то под нос с утра, обнаруживает труп лягушки в своём шкафчике - другая его часть...
- Ты ей очень нравишься.
Ниар заканчивает собирать кубик-рубик - как ни в чем не бывало. Но когда Мэтт покидает комнату, маленькая, неуверенная, v-образная улыбка появляется у него на губах.
Он знает.
***
Ниар смотрит, как она уходит со слезами на глазах и машет своим друзьям. Он смотрит из окна третьего этажа - выглядывает из-за фиолетовой шторы.
Это не обязательно.
Она бросает на него один долгий взгляд - нет, не на него. Она не сможет увидеть его с этого ракурса. Но...
Не обязательно.
Двадцатью минутами позже, хотя её машина уже уехала - он всё стоит и смотрит.
***
Расследуя дело Киры, у него не было времени задумываться об известной художнице, которую он, возможно, знал. Линда представляет собой возможность, не более того. Она неуместна. Бесполезна.
Мысли о ней приходят к нему тогда, когда он видит портреты себя и Мелло. Воспоминания о её шумном присутствии и дискуссиях о судьбе, и обо всём остальном - его сознание заполняют мысли... Но на это нет времени.
Тем не менее, всё это абсолютно не объясняет, почему он сейчас находится на пороге её дома, не вполне уверенный, чего он хочет и почему.
***
Линда находится в приподнятом настроении, когда звонит ему. Она улыбается, когда открывает ему дверь.
Она теряется, когда видит его.
- Ниар, - выдыхает она. Затем она морщит нос, глядя на его ноги, - У тебя жутко запачкались носки.
***
- Значит, это закончилось.
- Да.
Линда сжимает губы, пальцы теребят воротник её платья. Оно красивое и подчеркивает её фигуру.
Она слабо улыбается.
- Хочешь выпить? Сок? Алкоголь? Правда, у меня есть только эта бутылка, я её еще давно получила от приятеля...
- Я в порядке.
Её губы - как тонкая линия.
- Что я тебе говорила по этому поводу? Ты вообще не изменился.
Ниар отзывается молчанием, опустив взгляд на кухонный стол.
- ...Хочешь шоколадку, Ниар?
Слезы скатываются по его щеке, и он не замечает их до тех пор, пока не видит мокрые следы на своём рукаве. Он быстро вытирает их.
- Нет ничего такого в том, чтобы иногда быть слабым. То, что ты следующий L, не означает, что ты вообще не можешь проявлять эмоции, - она понижает свой голос и успокаивающе продолжает, - ты можешь довериться мне, я не стану насмехаться над тобой.
Через несколько до боли долгих мгновений он сжимает ладонь на её рукаве, созерцая подол её платья ничего не выражающим взглядом.
Он не просит и не делает ничего подобного. Но она берет его ладонь и соединяет их мизинцы, терпеливо ожидая, пока он откроет рот и расскажет ей историю.
***
- Это немножко забавно, Ниар.
- Что именно?
- Ну, это я была той, которая всегда приходила к тебе - но тем, кто подтвердил эту сделку, был ты, когда навестил меня.
***
Это что-то вроде отношений. Иногда он приходит к ней домой, чтобы подумать, а иногда - чтобы не думать совсем ни о чем.
Линда часто смеется над этим.
Художница и анонимный детектив? Случаются вещи и постраннее.
***
- Не волнуйся, Ниар. Ты навсегда останешься моим милым застенчивым человеком-одиночкой!
- ...Пожалуйста, не называй меня так.

@темы: фанфик

---

"The barely-there moments", часть первая

[WinkleTwinkle]

Название: "The barely-there moments"
Автор: Amaryne
Переводчик: Oba-na
Бета: clover_hime
Рейтинг: для всех возрастов
Пэйринг: Near/Linda
Жанр: романс
Размер: миди, закончен
Краткое содержание: Моменты, когда Линда решает поговорить с Ниаром. Один раз, когда Ниар решает отплатить услугой за услугу. Ниар, Линда, время неясных предчувствий, разлитых красок и "a lovely dose of Matt".
Оригинал:www.fanfiction.net/s/6053923/1/the_barely_there...
Разрешение на перевод: получено
Размещение: свободное
Дисклаймер: здесь нужно написать что-нибудь остроумное?
Предупреждения: яоя нет.

Иногда - когда он проводит время в одиночестве и играет со своими игрушками, используя изощренную стратегию гениального ума - он вспоминает о ней.
Это очень мимолетное и малозначительное явление - и это проходит.
Но остаётся здесь.
С точки зрения прочих воспитанников Вамми, она - сама успешность, размытая картинка из детства, исполненная пастелью и красками, принятая в "нормальный социум". Она улыбается, её картины вывешены в музеях на всеобщее обозрение. Она счастлива.
И, если теперь посмотреть на её профиль - красива.
Ниар глядит на её фотографию несколько дольше, чем следовало бы, прежде чем позволяет карточке опуститься на холодный пол и возобновляет незаконченную стройку.
***
-Ты думаешь о цвете?
Ниар не поворачивает голову.
-Цвет не принципиален.
Линда раздосадовано вздыхает, и то, как её пальцы начинают вращать вокруг себя прядки волос, заставляет его ненадолго задуматься - не дразнит ли она его?
-Но это не будет выглядеть настоящим зданием, если все кубики лего раскрашены наобум. Это смотрится просто как... как строение из лего, сделанное ребенком.
Он не пропускает удар.
-Это строение из лего. А я ребенок.
-Ну, да, но ты... знаешь - ты взрослее большинства?
Когда он не отвечает, она рассерженно сопит.
-Что за постройку ты сооружаешь?
-Я не в состоянии понять, почему тебе нужно знать об этом.
-Это такая загадочная штука, которая называется "любопытство".
На этот раз он всё-таки посмотрел на неё - натолкнулся взглядом на её ухмылку и гордый, мятежный вид. Он не отвечает, заставляя её снова вздохнуть.
-Для того, кто так редко открывает рот, ты очень занятная личность.
Ниар размышляет над тем, был ли это только что комплимент, в то время, как она уходит прочь.
***
-Было бы интересно тебя нарисовать.
Единственный звук, которым он отзывается - "клик" в том месте, где соприкоснулись два бесцветных кусочка пазла.
-Ты ужасно... белый. Но твои глаза привлекают внимание. Они невероятно цепляющие. Поэтому... я бы использовала очень-очень тёмный синий и смешала бы с... но тогда мне пришлось бы рисовать тебя с более близкого расстояния.
Он чувствует на себе её взгляд. Она наконец-то отводит глаза.
-Ты и Мелло. Вы двое. Огонь и лед. Но эта идея уже слишком стара, верно?
Ниар находит довольно удивительным то, как перескочила с разговора с ним на разговор с собой.
Она делает раздраженную гримасу.
-Кроме того, попытаться удержать Мелло на одном месте - это то же самое, что уговорить Мэтта отказаться на денёк от видеоигр.
В течение короткого промежутка времени Линда молчит.
-Но я всё равно хочу нарисовать тебя, - она произносит это громче, отчетливей, с надеждой в голосе.
-Это не обязательно.
Она фыркает.
-Если бы мы все делали только необходимые вещи, мир был бы раскрашен во все цвета скуки.
Он поглядывает на неё уголком глаза, но не поворачивает голову. Она улыбается ему - и так бесстыже.
-Так ты разрешишь мне нарисовать тебя?
-...Нет.
Линда обиженно выпячивает нижнюю губу, но не спорит.
-Ладно уж, вредина. Но в следующий раз я тебя поймаю.
Она совсем не нежно щёлкает его по лбу - это вроде чудаковатого прощального сантимента.
Ниар почти незаметно хмурится и трёт то место, по которому она щелкнула; к тому времени, когда он поднимает взгляд, её уже нет в комнате.
Он обнаруживает, что - хотя она уже ушла - он до сих пор смотрит в дверной проём.
***
-Забавно, - говорит Линда, - вы так не похожи друг на друга, но при этом разделяете одинаковые интересы.
Ему не понадобилось и доли секунды, чтобы понять о ком идёт речь. Мелло яркий и завораживающий, он притягивает чужие взгляды и может ослепить неосторожного смельчака, который посмел смотреть на него слишком долго. Он - сочетание огня и настойчивости, стремится вознести своё имя на самый верх листа оценок.
Он врывается в холл как ураган и тут же привлекает внимание Линды - своим громким приглашением поиграть с ним в футбол; разумеется, все мальчики охотно соглашаются. Рука Линды вздрагивает в странном жесте - это назойливое, как чесотка, желание последовать за ним.
Ниар думает о том, чтобы сказать ей, что она может пойти поиграть с Мелло, если ей хочется, но быстро отказывается от этой идеи. Линда знает, что ей можно делать, а чего нельзя. Ниар продолжает строить лего - наклоняется вперед, чтобы поместить маленькую детальку на верхушку. Он чувствует, что Линда смотрит на него, но ничего не делает.
-Твои глаза всё время пустые, - замечает она, не отрывая от него взгляда. - Но когда ты закончил лего, в них было что-то вроде... блеска. Искры. Жизни. Тебе не кажется, что это любопытно?
-Нет.
Она не вздыхает, не сопит, не спорит. Просто - смотрит.
-Я тебя нарисую, - внезапно заявляет она, выпрямляясь с вдохновенным упрямством, - Мне наплевать, что ты скажешь. Ты можешь хоть натравить на меня дрессированного слона, хоть поколотить меня битой для крикета - я клянусь, что я всё равно останусь здесь и буду рисовать до конца.
Она кивает сама себе, удовлетворенная, и мчится вон из комнаты на чрезвычайно драматический манер (включающий в себя колыхания волос, хмыканье, руки на бедрах и топот, который можно расслышать с другом крыле). "Готовься!" - восклицает она через плечо, будто командуя армией.
Хотя Ниар не проявляет никакой внешней реакции, он заинтригован.
***
-Мне стоило сделать это раньше, - говорит Линда. - А ты не слишком-то подвижен. Это напомнило мне: почему я никогда не встречала тебя в кафетерии? Ты ешь? Ну, вообще?
-Да.
-Тогда почему тебя никогда нет в кафетерии? Или дело в том, что ты просто одиночка? - Она толкает его в плечо, вынуждая поднять взгляд и моргнуть.
-Последний, - он продолжает собирать пазл.
-Оу. Ладно. Окей.
Ниар всегда знал, что он отличается от других детей, но по какой-то неизвестной причине это обрушивается на него именно сейчас. Это... сбивает с толку - чувствовать себя настолько в отрыве от места, в котором находишься. Тем не менее, он игнорирует чувство.
-Эй, - она словно почувствовала его замешательство. Он переводит на неё взгляд, и она успокаивающе улыбается...
...Прежде чем потянуть его за щеки.
Сильно.
Он пытается отшатнуться, но она продолжает держать его, наслаждаясь зрелищем - как его щеки становятся красными от нажатия. "Вау! Ты выглядишь таким милашкой! Как... симпатичный... застенчивый... человек-одиночка!"
Всё, что ему остается делать - пялиться на неё и надеяться, что она догадается сама, что он не позволял ей трогать себя за щеки.
Наконец она ослабляет хватку и осторожно трёт одну из его щёк ладонью.
-Пожалуйста, возьми себя в руки, - говорит он, недовольный, несмотря на общую невозмутимость, что оказался настолько беспомощен.
-Извини, - отвечает она, хотя он и сомневается в искренности её раскаяния - улыбка говорит совсем о другом, - Ну, увидимся завтра, Ниар.
-Спокойной ночи.
Линда внезапно останавливается и улыбается той маленькой заговорщицкой улыбкой, которая делает её абсолютно неподражаемой.
Когда она уходит, что-то сжимается у него в животе.
***
-Ты не думаешь, что мир весьма интересно устроен?
-Он просто есть.
-Именно, но кто решает это? Кто решает всё? Как ты считаешь, может ли существовать Судьба?
-Было бы крайне маловероятно, что потусторонняя сила тратит время на контроль над каждым событием в жизни каждого субъекта.
-Значит, ты не веришь в Судьбу? И ни во что мистическое?
-Было бы нелепо отвергнуть какую-либо гипотезу, которая имеет определенный процент вероятности.
-Да, полагаю, как будущему детективу, тебе приходится допускать любые варианты... - Линда неожиданно замолкает, и это почти заставляет Ниара повернуться и посмотреть на неё, просто чтобы выяснить, находится ли она до сих пор здесь. Конечно, это глупо, ведь если она будет уходить, он услышит её шаги... но тем не менее. Мысль пробирается внутрь. Это... немного тревожит.
-Ты правда хочешь заниматься этим, Ниар? Расследовать дела? Или тебя просто... вырастили для этого? Что бы ты делал, если бы у тебя была другая жизнь? Если бы твои родители не умерли?
Он раздумывает над её вопросом несколько долгих секунд.
-Да, моя жизнь была бы другой. В значительной степени. Однако мои цели остались бы прежними. У меня нет каких-либо других... конкретных интересов.
-Ты скучаешь по своим родителям?
Её голос принимает сочувствующий тон; он понимает - она хочет, чтобы он раскрылся перед ней. Чтобы иметь власть над той его частью, о которой никто не имеет понятия, чтобы сформировать связь между ними. У него никогда не было потребности в узах подобного рода, и он не нуждается в них сейчас.
-Нет, - отвечает он равнодушно, игнорируя её разочарованное выражение лица. Они оставляют всё так, как есть.
***
Посреди урока в классе Линду вызывает Роджер.
Позже она возвращается - менее радостной, чем обычно, но ничего не рассказывает об этом.
-Ты знаешь, твоя шея очень элегантная, - подмечает она. - Как у лебедя. Я бы хотела иметь такую шею. Моя - короткая и коренастая.
-У тебя нормальная шея.
Она сияет всю оставшуюся часть дня.
***
-Ох, дерьмо. Я забыла. Тест завтра. Ты не собираешься заниматься?
-Собираюсь.
-Точно! Поможешь мне?
Он глядит на неё, на её умоляющие глаза и сцепленные пальцы. Ниар представляет себе сцену: он говорит ей зазубрить то-то или то-то, они в библиотеке, ищущие и читающие...
Честно говоря, это кажется более утомительным, чем что-либо.
-Нет, - отвечает он.
Её лицо вытягивается.
-Почему нет?
-Мы не на одном уровне.
-Уровне? - повторяет она пораженно. - Постой, так ты что, посылаешь меня из-за моего уровня?
Его взгляд подтверждает эти слова.
-Я предпочитаю заниматься сам, - сообщает Ниар, накручивая прядку волос на палец и отводя взгляд.
Когда она просто продолжает глазеть на него, он добавляет в попытке остановить бурю, зарождающуюся в её голове:
-Спасибо тебе за предложение.
Однако это едва ли помогает и звучит совершенно сухо и пусто.
-Знаешь, я стараюсь так же, как и все, - произносит Линда. - Может быть, не так сильно, как Мелло. Но я действительно стараюсь. Я не предлагаю тебе валять дурака со мной. Я на самом деле хочу учиться и...
Впервые на его памяти она говорит робко.
-...Я на самом деле хочу узнать тебя, Ниар.
Не имея понятия, что ответить, он отмалчивается.
-Ты помнишь, как мы встретились в первый раз? - произносит она тихонько, и это кажется очень непривычным по сравнению с тем, насколько громкая она всегда, - Я...ты, может, нет, а я - да. Роджер привёл меня сюда с улицы, и я помню, как благодарила Бога, потому что это было для меня невероятной удачей. И...ты был одним из первых, кого я увидела, потому что ты был весь белый. Я помню ещё, как подумала: "Может, я попала на небо, и это один из ангелов?" Это, конечно, было глупо, но я так думала.
Линда ждёт ответа, но так и не получает никакого отклика.
-Ой, ну ладно. Я хоть попробовала. В любом случае - спасибо, Ниар.
Она устало уходит, и он не видит её в течение всей следующей неделе.
***
Это... действует на нервы.
По прошествии недели и трех дней, он делает невероятную ошибку.
Он ошибается в математических вычислениях. Он играючи выполнял их прежде, будто не прикладывал вообще никаких усилий, но на этот раз он допустил одну ошибку.
-Конечно, нет ничего ужасного в том, чтобы ошибаться. Но это немного необычно для тебя, Ниар. Что-то не так?
Ниар в кабинете Роджера сжался на одном из стульев и молча уставился в пол, всё ещё пытаясь решить для себя дилемму.
-Я...отвлекся, - признается он.
-На что? Ты можешь рассказать мне, Ниар. Всё, что ты мне скажешь, не выйдет за порог этой комнаты.
На мгновение Ниар действительно рассматривает возможность рассказать ему о... О чем? В этом проблема.
-Я... - Ниар обнаруживает, что немного нахмурился.
-Это связано с Мелло? Я имею в виду, если Мелло угрожает тебе, я могу...
-Он не угрожает мне, - спокойно перебивает Ниар.
После проведения ещё одного "безлиндного" вечера в общей комнате, Ниар почти уверен, в чём заключается причина.
***
Теперь он видит её. Но она разговаривает с другим человеком, весело улыбаясь. На этот раз её волосы собраны в хвостик.
Через какое-то время он понимает, что допустил ошибку. Друг Линды подталкивает её и кивает головой на Ниара. Линда оборачивается и улыбается, но не делает больше ничего, что подтвердило бы их встречу.
Ниар перемещается в пустую классную комнату. Всё, что он может сказать об этом: ему надо сконцентрироваться, а Линда очень, очень странная особа, которая вызывает в нём очень, очень странные чувства.
И для Ниара, который всегда воплощал собой расчет и безукоризненную точность, монотонные вычисления - это никогда не будет хорошим известием.

@темы: фанфик

---

"Going to Marakesh" гл.15

[Jyalika]

Название: «Going to Marakkesh»
Автор: Edmondia Dantes
Переводчик: Jyalika
Бет: Убили
Рейтинг: R
Пэйринг: L/Лайт
Жанр: романс, драма, АУ
Размер: миди ЗАКОНЧЕН
Краткое содержание: Это неправильно и вообще аморально – пытаться убить что-то дважды.
Начало: http://www.diary.ru/~jyalika/p105121223.htm
Разрешение на перевод: получено.
Размещение: только с моего разрешения!
Оригинал: http://www.fanfiction.net/s/5027269/1/Going_to_Marrakesh
Дисклаймер: не мое, ничего не воровал, никому не предлагал и ни за что не привлекался!
Предупреждения: яой, текст – сплошная психоделика, POV Лайта.

- - -
The Way of All Flesh
- - -

- 9:08 А.М. -

Лайт какое-то время с удовольствием наблюдает за тем, как потерянно бегают глазки у членов команды, а потом посылает им всем широкую ухмылку и подбрасывает яблоко вверх.

Оно останавливается, зависает, а потом начинает хрустеть в невидимых челюстях так громко, что звук отдается эхом в опустившейся тишине.

Лайт смеется. "Хочешь, покажу тебе кое-то интересное, Рюук?" - спрашивает он в пустоту, искривляя губы в хитрой улыбке, и наклоняется к L, обхватывает его лицо скованными наручниками ладонями и тянет на себя, вовлекая в медленный, тягучий, как патока, и сладкий, как крем от пирожных, поцелуй. Это маленькое шоу в равной степени предназначено как для отца, так и для шинигами, единственного, кто понимает, над чем он смеется, над чем смеются они оба. Он улыбается L в губы и да-а-а, вот он, сумасшедший рваный хохот, что бьет по ушам, раздражает хуже скрипа когтей по стеклу, и Лайт мимоходом удивляется, как он мог по этому скучать.

"Да вы оба полные психи!" - восхищенно сообщает шинигами, и Лайт закидывает голову и смеется вместе с ним, тепло и лениво, упиваясь мягкими смешками, которые почти заглушает их громкий хохот. Упиваясь прикосновениями мозолистых пальцев, рисующих замысловатые узоры по его животу - медленно, аккуратно, как будто он что-то немыслимо ценное, как будто он что-то смертельно опасное, и да, да, да, Лайт счастлив.

- 10:53 А.М. -

Тик-так, тик-так, как биение сердца или горячее дыхание L на его губах, и он запускает пальцы в его темные волосы и удовлетворенно улыбается, вожделенная награда за выигрыш, но не добыча и уж точно не трофей. Он наблюдает сквозь полуопущенные ресницы за суетливо бегающими по комнате членами команды и время от времени начинает тихонько посмеиваться. Просто потому, что ему нравится, как Мацуда при этом взвизгивает и роняет бумаги, стопку за стопкой, и не имеет значения, насколько красные у того от слез глаза или как сильно дергаются его руки по направлению к служебному пистолету.

Лайту весело, и неважно, что его за это вполне могут пристрелить в приступе нервного психоза. L наверняка не позволит ему просто так умереть, а ему самому не привыкать смотреть в дуло пистолета, который держит кто-то, кого он знал и мог доверять.

Раз-два-три, считает Лайт, раз-два-три и маятник снова качнулся, и невидимые монстры оживают, старые головоломки решаются и возникают новые, и можно разлечься на диване, выдыхая страшные истины в чьи-то приоткрытые губы. Потому что прилежный сын Сойчиро Ягами распластан на подушках голыми пятками кверху, а его запятнанные кровью тысяч руки бесцеремонно хозяйничают в волосах лучшего детектива в мире.

Он сохранил этому детективу жизнь по многим причинам, но в основном потому, что L показал ему наглядно - необязательно ломать себя, пытаясь подстроиться под окружающий мир. Лайту кажется, что он наконец-то сбросил с себя многотонный груз мертвой кожи, и это довольно странно, но в этой клетке ему гораздо легче дышать. А откровенный фаворизм и коррупция в высших эшелонах власти - все, против чего он когда-то боролся - как оказалось, замечательно сладки.

Лицемерие для смертных, а для богов - каприз, и он прекрасно знает, к какой категории относится.

Многое можно сказать о незрелости и детских выходках, еще больше о ленивой протяжной речи, разлитой в воздухе, низкой, спокойной и сонной для тех, кто не может угнаться за мыслью, и Лайт легонько пихает L коленом и думает о патоке, разлитой по маленьким печенькам с корицей. Он думает о своеобразном, ни на что не похожем привкусе, который остается после них на языке, темном, сладком и таком тягучем, что можно утонуть, и это очень заманчивая идея, погрузиться в тень, утащить его с собой и больше никогда, никогда не отпускать.

"В случае моей смерти", - говорит L ровным, слегка раздраженным голосом, потому что он пытается донести одну и ту же мысль до команды в течении последних десяти минут, и они до сих пор ее не словили, - "Лайт Ягами будет немедленно устранен".

Молчание. А потом кто-то делает глубокий вдох, и они снова начинают говорить, шептаться, возмущаться, сливаясь в гул. "Сколько? Сколько ты позволишь этому продолжаться?"

Лайт не уделяет особого внимания разговору, он слишком занят, пытаясь незаметно просунуть свои хитрые пальцы L под ремень, но после этого вопроса даже он поднимает взгляд, потому что от такой глупости даже Мацуде должно быть стыдно.

L кидает на него взгляд, но Лайт только пожимает плечом. Он, конечно, знал, что они тут все немного тормознутые, но все равно такого не ожидал.

"Когда я умру", - поясняет L медленно, с расстановками, как будто разговаривая с умственно отсталыми детьми, и, может быть, так и есть, - "Лайт будет казнен немедленно".

И снова несколько секунд тишины и внезапный взрыв голосов, которые что-то кричат, что-то требуют, отец, кажется, возмущается, в общем, полный хаос. Лайт наблюдает за всем этим с искренним недоумением, вытаскивая пальцы из-под ремня и устраиваясь поудобнее под боком у L, заглушая ему в плечо свой смешок после откровенно растроенного вздоха детектива. Это весьма забавно, смотреть, как взрослые люди бегают по комнате из угла в угол в полнейшей растерянности - они что, уже забыли, кто он такой? Забыли, с какой легкостью он гонял их кругами, сколько агентов ФБР, профессионалов своего дела, стали всего лишь списком имен в Тетради?

"Значит, меня в любом случае посадят на электрический стул", - говорит он громко, отчетливо, улучив момент тишины среди всеобщего крика, и это затыкает всех и сразу, кроме L, конечно же. "Исполнение приговора просто немного откладывается. Хороший ход, Рюузаки". И это - это красиво, гениально в своей простоте, потому что теперь ему придется прикладывать все свои усилия к тому, чтобы L выжил.

"Спасибо", - благодарно кивает L, и Лайту хочется смеяться при взгляде на шокированное 'не может быть', написанное жирными буквами на всех лицах в этой комнате, кроме их собственных. Почему они не могут оценить всю красоту такого элегантного решения? Было бы просто ужасно умереть без него, ужасно жить без него, ужасно быть оставленным в одиночестве в мире, переполненном идиотами. Один момент эйфории, триумфа - ничто по сравнению с вечностью в танце, и к этому времени Лайт успел полностью увериться в том, что L его никогда не отпустит. Это будет, конечно, не совсем тот новый мир, о котором он мечтал, но влияние Киры никогда полностью не угаснет, и история всегда будет помнить его, как бога.

Ему всего лишь восемнадцать и он уже успел изменить мир, так почему же они им не гордятся?

"...Лайт..." - произносит отец, хрупкий, надорванный и такой старый, что Лайт прекращает улыбаться и вместо этого хмурится.

"Пап, это правильно", - отвечает он, выстраивая безупречную ложь на ходу, будучи все так же распластан по дивану, и на его запястьях все так же застегнуты наручники, а его шинигами все так же дрейфует сквозь потолок. "Даже если я сожалею о случившемся, факт остается фактом, я - серийный убийца". Он опускает глаза, поглядывая на них из-под опущенных ресниц, как нашкодивший ребенок, и с удовольствием наблюдает, как искажается лицо отца внезапным пониманием и чем-то еще, то ли ужасом, то ли стыдом. Лайт пытается предугадать, когда сбудется предсказание L - сегодня или через неделю? Саю и мать будут в порядке с отцом или без него, и уж точно прекрасно переживут отсутствие Лайта, так что это просто дело времени. А мать у него еще молода, может, и найдет себе потом кого-нибудь.

"Самый успешный серийный убийца в истории, не считая случаев политически мотивированного геноцида", - добавляет L, попивая свой чай из фарфоровой кружечки и поднимая на Сойчиро холодные спокойные глаза, что, наверняка, смотрится весьма эффектно в сочетании и сонным довольным взглядом Лайта. Он ведь специально это делает, думает Лайт и улыбается снова, утыкаясь губами ему в щеку и просовывая пальцы обратно под ремень.

"Рюузаки, ты не можешь просто взять и-"

"Мне жаль, что ваш сын вырос таким социопатом", - прерывает L ловко. "Жить нам всем было бы намного проще, не имей он иллюзий о собственной божественной природе".

"Это никакие не иллюзии", - возражает Лайт, выпрямляясь и смутно жалея о том, что поблизости нет еще одной чашки с чаем в качестве завершающего штриха в их маленьком спектакле. "У меня больше преданных последователей, чем у тебя, Рюузаки". Он поднимает голос на несколько нот выше, чтобы пройтись им наждачкой по оголенным нервам. "Не так ли, Мацуда?"

Краем глаза он видит, как замирает Мацуда, но не обращает внимания. Лайт очарован порочным изгибом улыбки L и темным блеском в его глазах.

С мягким звоном фарфора чашка опускается на столик, но L всего лишь добавляет туда несколько новых кубиков сахара. "Ты играешь с теми, кто глупее тебя, Лайт-кун. Как жестоко".

"Ты согласен с тем, что они глупее меня", - тихо повторяет Лайт, откидываясь назад с удовлетворенным вздохом. "Следовательно, я их бог".

"А-а-а, но я тот, кто тебя свергнул".

Неправда, думает Лайт, но не озвучивает свою мысль, только улыбается шире, потому что всего лишь безобидный маневр по отвлечению внимания, а он хочет удостовериться, что помимо цепи на запястьях его больше ничто никогда не будет удерживать. "Это делает тебя Сатаной".

L покачивает в его сторону пальцем. "Люцифер был самым любимым из ангелов господних".

Лайт легкомысленно пожимает плечами, размышляя тем временем, скинут его с дивана или, все-таки, не скинут, если он не удержится и таки цапнет находящийся у него прямо перед лицом палец. "Даже Иисус провел три дня в аду".

L поднимает почти невидимую под копной нечесаных волос бровь. "Человек, который хоть раз использовал Тетрадь, не попадет ни в рай, ни в ад".

Лайт закатывает глаза. "Я создал новую религию. Так что мне мешает создать новый загробный мир?"

"Какое высокомерие". Это наполовину напев, наполовину насмешка, а еще на три четверти извращенное удовольствие, и Лайт, посмеиваясь, наклоняется вперед, взъерошивая ему волосы еще сильнее, чем обычно.

"Это ты восстал против бога", - говорит он мягко, проводя пальцем ему по щеке, просто так, захотелось.

"Я атеист", - отвечает L, легонько ударяя серебряной ложечкой, зажатой в сильных тонких пальцах по запястью.

Лайт возвращает тычок. "Еретик".

"Именно поэтому я тебе и нравлюсь".

"Естественно", - соглашается Лайт. "Иначе жить было бы скучно, правда?"

"Отвратительно скучно", - кивает L, кидая задумчивый взгляд на свою чашку с чаем, а потом наклоняет ее к нему в молчаливом приглашении. Содержимое чашки как-то подозрительно хлюпает, перекатываясь от края к краю одной вязкой массой, и Лайт морщит нос в отвращении. Флирт - это, конечно, дело хорошее, но даже у него есть предел.

"Пей сам. Я и близко не притронусь к твоему пропитанному чаем сахару, Рюузаки".

L хмурится, изгибая губы в той неповторимой манере, за которую Лайту неизменно хочется его укусить. "Вот и еще одно доказательство, что ты Кира".

Лайт снова закатывает глаза. "Я уже сознался, так что это не считается".

L прищуривает глаза. От этого прищура его пробирает приятная дрожь. "Считается".

Лайт фыркает. "Не считается. Так что теперь у нас равное количество очков, семь к семи, что дает нам ничью".

Где-то позади кто-то взрывается возмущенным криком, и он не знает, что опять не понравилось команде, они же с L не о них разговаривают, так какого черта им здесь все еще надо?

В любом случае, поднявшийся шум довольно легко игнорировать до тех пор, пока какому-нибудь идиоту не придет в голову самоубийственная идея к ним прикоснуться, но члены команды не настолько глупы. Не посмеют. Только не сейчас и только не так.

"Я несогласен. Отказ от чая защитывается в качестве проигрыша".

"Маневр с чаем - чистой воды мухлеж".

"Я несогласен".

Лайт хмыкает, но спор идет кругами, так что он не утруждает себя ответом, просто наклоняется ближе и смыкает зубы на первом же попавшемся участке оголенной кожи. "Так не честно".

L ласково трется щекой о его затылок, отфыркиваясь от лезущик в лицо волос. "В отличии от тебя, я никогда и не утвержал, что играю честно".

Лайт отталкивает его, но как-то уже совсем несерьезно, задумавшись над вариантами возможной расплаты, прокуси он кожу до крови. Посмеется ли он, улыбнется ли, даст ногой по лицу, укусит в ответ, завалит на диван? "И у тебя еще есть наглость утверждать, что ты олицетворение правосудия".

"Правосудие и справедливость - это две совершенно разные вещи, Лайт-кун".

"И то правда", - соглашается Лайт, снова устраиваясь под боком у L, отвлеченно вслушиваясь в крики команды на заднем плане, которые все еще что-то друг другом обсуждают, не решаясь подойти ближе к ним двоим. Но по большей части он просто расслабляется под звуки напеваемой вполголоса L мелодии и под лаской тонких сильных пальцев, кружащих у запястья, постепенно скатываясь в дрему.

- 1:22 Р.М. -

"Рюузаки", - выдавливает он, задыхаясь он смеха над новой 'официальной' сводкой об обстоятельствах поимки Киры, паутина красивой лжи, сплетенная мастером, чтобы замаскировать собственное безумие. "Мне кажется, я по-тихой схожу с ума".

"Думаю", - отвечает L, - "ты уже сошел".

"We're all mad here", - мягко цитирует Миса со своей жердочки позади него, и им не стоит так сильно удивляться ее превосходному знанию английского, но они все равно в изумлении. Не смотря на повязку на глазах, она все равно наклоняется и шлепает их обоих несильно по рукам, а они не отстраняются - заслужили.

"Хватит уже обращаться с Мисой, как будто она идиот", - упрекает она. "Миса потеряла намного больше, чем вы оба вместе взятые".

"Спасение человечества от-" - начинают Лайт и L одновременно, резко замолкают, обмениваются настороженными взглядами, взвешивая варианты, и приходят к простому и легкому решению.

" -честный выигрыш", - говорит Лайт. Оба они наклоняются к ней, примирительно чмокая в щечку, и Лайт тяжело вздыхает, но не отстраняется, когда она в последний момент поворачивает голову и вместо щечки подставляет ему губы.

- 2:17 Р.М. -

"Икарус упал".

"Нет, Лайт. Икарус взлетел".

"А потом упал".

"Ммм. Это ты захотел стать богом".

"Хочешь сказать, что ты бы не сделал то же самое?"

"Сомневаюсь".

"Это еще почему?"

"Я старше тебя".

"Как будто это имеет значение".

"Избалованный ребенок, выращенный в обеспеченной семье, да что ты знаешь о мире?"

"Знаю, что он прогнил".

"И как много ты этого видел?"

"Не обязательно что-либо видеть, чтобы знать, как оно работает".

"Вот как раз поэтому правосудие слепо".

"Не ты ли утверждал, что его вершишь?"

"И ты тоже".

"Я здесь не единственный, кто играет в бога, Рюузаки".

"Я никогда не пытался быть чем-то, чем не являюсь изначально".

"Как и я".

"Иллюзия божественного величия, Лайт-кун".

"Резкий спад уровня преступности, преданные поклонники и внимание L".

"Ты просто глупый ребенок".

"И что ты тогда тут делаешь?"

"Глупый ребенок с большим потенциалом, вес которого превышает его идиотство".

"Скажи мне, что любишь меня".

"Я люблю тебя".

"Какой же ты лжец".

"Да, я такой".

- 4:42 Р.М. -

Он этого не заслуживает - он внимательно просмотрел все доказательства, все улики, кое-что из которых он сам помогал собрать, и это полная чушь, бред сивой кобылы, он не представляет опасности для общества, это общество опасно. И даже если бы он подходил под определение социопата, что неправда, то L тоже подходит.

Ты выиграл только потому, что я тебе это позволил, думает он со злостью, и чем глубже самодовольство в улыбке L, тем сильнее он потом за это получит.

"Я должен был просто убить тебя, пока был шанс".

"Да", - соглашается L, улыбаясь ему с мстительным удовлетворением, - "действительно, должен был".

- 11:37 Р.М. -

Миса мягко, сонно мурлычет, и он аккуратно отводит светлый локон ей за ухо, а потом натягивает простыни повыше. Лайт и сам не понимает, зачем все это делает, потому что заикаться о правилах приличия и пристойностях-непристойностях было бы просто смешно и, возможно...

Он резко втягивает воздух, почувствовав неожиданное прикосновение тонких бледных пальцев к губам, и только хлопает глазами, молчаливо наблюдая за тем, как L свободной рукой подтягивает простыню повыше, а потом поворачивается к нему и, не моргнув и глазом, просто снимает с него наручники.

Лайт запрокидывает голову и медленно улыбается, понижая голос до шепота, чтобы не потревожить сон свернувшейся под боком девушки. "А наше будущее...?"

"Мир будет у наших ног", - с готовностью соглашается L. И здесь и сейчас, в темноте, в тишине, вдали от несбывшихся надежд своих и чужих, Лайт улыбается и думает - гори оно все синим пламенем.

- 3:12 А.М. -

"Мы не можем взять тебя с собой", - со спокойной уверенностью произносит Лайт, и хватка Мисы на его руке сжимается, а под ее ногтями выступают капельки крови.

"Миса знает", - шепчет она, и, может быть, это правда, может быть, он будет по ней скучать, может быть, ему будет нехватать ее слепой преданности, может быть, он пожалеет, что так и не научился ее любить. Может быть, когда-нибудь, никогда.

"Я бы так хотела поехать с тобой".

"Я выторговал тебе свободу, Миса, а не такое же заключение, как у меня".

"А что хочет Миса, значения не имеет".

"Миса..."

"Я всегда это знала", - перебивает она мягко, протягивая свою маленькую ухоженную ручку и отводя волосы с его лица. Лайт смотрит на нее и представляет светящиеся цифры над ее головой, с каждой секундой отрывая клочок ее жизни. "Ты не пожелал меняться ради меня".

Это больно. "Миса, не в этом дело-"

"Нет", - решительно мотает она головой. "Ты передумал, только когда понял, что потеряешь, если он умрет. Я знаю, что недостаточно интересна, чтобы удержать твое внимание надолго".

"Миса-"

"Нет". Ее маленький пальчик мягко зажимает ему губы. "Через несколько часов мы поженимся, наш медовый месяц ты проведешь со мной и на следующий день уедешь. Но ты всегда будешь моим".

"...ты о чем?"

"Рюузаки согласен", - сообщает она. "Один день вместе без всякого наблюдения, кроме него самого, потом мы разлетаемся и, когда это будет безопасно, встречаемся снова".

Он думает об обрывке Тетради в наручных часах и еле сдерживает улыбку. "Ты уверена, что этого хочешь?"

Она окидывает его долгим внимательным взглядом, спокойная, неподвижная, красивая. "Я не приглашала к нам Рюузаки, Лайт. Только не в этот раз".

Лайт смотрит на нее, нахмурившись, потому что просто не понимает, что ей могло не понравиться прошлой ночью? Но она снова что-то говорит, и ему нужно уделять ее словам больше внимания с тех самых пор, как она стала важной частью его жизни, не обязательно необходимой, но, тем не менее, приятной.

"Я как-то сказала тебе, что убью всех твоих девок, начни ты встречаться с кем-то, кроме меня. Но он не девушка и тебя не любит, так что я не возражаю. Но ты мой".

Он делает шаг ближе, прижимает ее к себе. "И если я придумаю выход...? Убьем его и вместе сбежим?"

"Нет", - Миса отступает, закрывая ему рот ладошкой. "Я хочу, чтобы ты был счастлив. Если он умрет, то ты тоже будешь счастлив, но недолго. Кроме того", - она манерно пожимает плечом, - "все лучшие романы заканчиваются трагедией, и если он умрет, то утащит тебя за собой".

Лайт отводит глаза, скрывая внезапную, нелепую неловкость. "Ты знала? Так...зачем?"

"Потому что я люблю тебя", - отвечает она мягко, и впервые он смотрит на нее и чувствует себя ровно на свои восемнадцать.

- 12:28 Р.М. -

"Миса", - шепчет он ей куда-то в волосы. "Миса, какое у него имя?"

В темноте ее глаза светятся. "Его имя L", - отвечает она, закидывая ему руку на шею и притягивая к себе.

Окончание и эпилог в комментариях.

@темы: фанфик

---

Мой друг

[Mihael.]

Название: Мой друг
Автор: Mihael.
Рейтинг: G
Пейринг: Мелло, Мэтт
Дисклеймер: я только балуюсь
Предупреждение: POV Мелло.
От автора: Я не поэт, я только балуюсь.

Мой друг, давай поговорим о том, о чем молчали,
О чем безмолвно в тишине в глухую тьму кричали.
О чем хотели позабыть и жизнь начать сначала.
Скажи, когда судьба нас всех со смертью обвенчала?

Я помню детство, тот приют, как мы встречались взглядом.
И тяжкий труд, как шоколад казался сладким ядом.
И ты был рядом, тихий, верный, будто уже зная,
Что мы с тобою жизнь положим, тварей защищая.

Мой милый друг, ты помнишь, как мы страхи заглушали?
Как мы пошли тропой войны, как души разрушали.
Как мы терялись день за днем, и как нашли друг друга,
А наша страсть была страшней смертельного недуга.

Никто не знал, что я актер, играющий за сценой.
Что ты со мной, а мы вдвоем - герои той вселенной.
Как колдуны, являвшие себя из столпов дыма,
мы привели с собой огонь... и нас же поглотило.

Слетели маски, в этот миг нам нечего бояться.
Вот, выход наш, иди со мной, пора уж закругляться.
Мой милый друг, ты не устал от этой странной пьесы?
Давай сыграем до конца, опустим те завесы.

Мы не увидим, что потом, каков смысл нашей роли.
Как две побитые ладьи, окажемся вне поля.
О нас, быть может, вспомнят вдруг, но что же там оставят?
За нас какие знаки в той истории расставят?

Закрыв глаза, ты говоришь о том, что все неважно,
Что после всех моих побед рискнуть не так уж страшно.
Не слышу я, и в разуме мой голос тихо вертит:
Прости, мой друг, лишь я один повинен в твоей смерти.

@темы: Я

---

Продаю чиби-L.

[Mad_Packman]

Думаю, для данного сообщества пост актуален.
Продаю чиби Л, лицензионный, из Японии, с коробочкой. Стоял на полке пару недель, в отличном состоянии.
i.ebayimg.com/22/!BteCjb!EGk~$(KGrHqYOKk!EvQwtGjOhBL8F89ndkw~~_1.JPG
Цена - 370р. + почтовые расходы, пересылаю наложенным платежом по России.

@темы: Я

---

JUSTICE!

[nataniel~]

Варнинг! Видео содержит Блич и ГП. Знание хромого английского приветствуется, иначе ничего не поймете)

@темы: клип

---

«Going to Marakkesh» 14/15

[Jyalika]

Название: «Going to Marakkesh»
Автор: Edmondia Dantes
Переводчик: Jyalika
Бет: Убили
Рейтинг: Сломался. Детей к экрану не подпускать.
Пэйринг: L/Лайт
Жанр: романс, драма, АУ
Размер: миди 14/15
Краткое содержание: Это неправильно и вообще аморально – пытаться убить что-то дважды.
Начало: http://www.diary.ru/~jyalika/p105121223.htm
Разрешение на перевод: получено.
Размещение: только с моего разрешения!
Оригинал: http://www.fanfiction.net/s/5027269/1/Going_to_Marrakesh
Дисклаймер: не мое, ничего не воровал, никому не предлагал и ни за что не привлекался!
Предупреждения: яой, текст – сплошная психоделика, POV Лайта.

- - -
Golden Boy
- - -

Отец ушел в другую комнату, а остальные отправились за Тетрадью Мисы, и они снова остались вдвоем. Лайт лениво раскинулся на диване и наблюдает сквозь полуопущенные ресницы за тем, как работает L, отправляя е-мэйл за е-мэйлом, подготавливает всю документацию для сдачи Хигучи властям, мастерски избегая всякого упоминания о тетрадях в своих отчетах и акцентируя вместо этого все внимание на том, какую опасность представляют его глаза. Лайт еле сдерживает ухмылку, пробежав глазами один особенно язвительный отчет для отдела по борьбе с преступностью – что и неудивительно, L натура на редкость мстительная, но Лайту он нужен именно таким.

Лайт долго ерзает, пихается и даже нарывается на несерьезную драку, но все же отвоевывает себе право свернуться рядом с ним калачиком, положить голову ему на плечо и закрыть глаза. Приглушенное клацанье цепи уже давно стало привычным, и у L самое костлявое тело в мире, а еще у него выпирают ребра, но Лайту, зажатому между этим мешком костей и диваном, тепло и уютно. Он вздыхает мягко, сонно, жалея, что не может поднять ставшую чересчур тяжелой руку и прикрыть ей глаза. Уже успев соскользнуть в легкую дрему, он недовольно прищуривается, когда возвращается отец. Тот, пошатываясь, подходит к стоящему напротив креслу и тяжело в него опускается, бледный, замотанный. Лайт вспоминает, что он не так давно жаловался на боли в суставах, ранний артрит, скорее всего, и чувствует, как внутри поднимается что-то, отдаленно напоминающее жалость, но сразу же проходит.

«Лайт…можем мы с тобой поговорить наедине?»

Тот, застигнутый врасплох посредине зевка, сонно хлопает глазами в сторону отца, а потом хмурится, неприятно удивленный его просьбой. «…наедине?» - повторяет он без всякого энтузиазма, косясь на L. «Как хочешь, пап, но Рюузаки вряд ли позволит …»

«Совсем наоборот», - протягивает L, и Лайт замирает, сам не зная почему. «Думаю, это отличная идея. Вам двоим есть что обсудить…и второй кабинет для допросов как раз свободен».

Сойчиро хмурится и теребит нервными пальцами ворс на подлокотнике своего кресла. «…Рюузаки, я имел в виду с глазу на глаз, а не под наблюдением».

L молчит несколько долгих секунд, и тишина эта такая же напряженная, как и его следующие слова. «Я просто не хочу, чтобы ваш сын вас убил».

Лайт посылает ему яростный взгляд и отвечает, не столько ради отца, сколько в угоду собственной ущемленной гордости. «Ты прекрасно знаешь, что я еще не убил ни одного человека, которого знал бы в лицо, и уж точно не стал бы убивать собственную семью…»

«Знаешь», - прерывает его L задумчиво, - «я ведь так и не вернул Мисе ее телефон».

Лайт даже не вздрагивает, но приятное тепло, разливающееся по его телу, вдруг резко охладевает под давлением тихой, крадущей дыхание злости. Ты не считаешься, думает он, чувствуя, как глаза застилает красный туман, а губы кривятся в зверином оскале, не считаешься и все тут, и ты это понимаешь, лицемерная скотина!

«Лайт…?» - осторожно спрашивает отец, и только после этого он находит в себе силы оторвать взгляд от невозмутимой фигуры детектива.

«Что? …а, да. Конечно, отец».

Выходя из комнаты, Лайт кидает взгляд через плечо и чувствует прилив какого-то совершенно неожиданного облегчения, заметив, что L все еще за ним наблюдает. Кто-то, наверное, в таких случаях благодарит бога, но единственный бог, которого знает Лайт – он сам, и поэтому он не говорит ничего.

Спустя пять минут, проведенных в тяжелом молчании, они заходят в кабинет для допросов номер два, и Лайт сразу чувствует, что ему тут совсем не нравится. Здесь есть стол, два стула, одна очевидная камера у потолка и еще, наверняка, с десяток запрятаны по всем углам, а напротив него стоит отец, окруженный пустыми стенами и железной дверью толщиной в три сантиметра. Идеальное обезличивание, идеальный минимализм, идеальная обстановка, чтобы сводить заключенных с ума.

Впервые за последние несколько месяцев рядом с Лайтом нет L на расстоянии вытянутой руки. Его это по какой-то причине тревожит, и собственное волнение по такому глупому поводу расстраивает еще больше, ну что за дурь в голову лезет, полный идиотизм, он же бог, а не ребенок, и уж точно, стопроцентно, не жертва.

Он никогда не врал самому себе и прекрасно знает, что никого еще не убил из своих знакомых отнюдь не из любви или преданности семье.

L наблюдает за ним, и впервые Лайт не может вернуть его взгляд. Это заставляет Лайта неприятно поеживаться и вспоминать о том, какие у него губы на вкус, прикосновение его холодных пальцев к разгоряченной коже в темноте, изгиб его горла и капельки пота на висках, и сбитое дыхание. Как бы близко они ни были друг к другу, этого всегда недостаточно, и Лайт хочет просочиться в него сквозь поры, снять с него кожу, слой за слоем, как с апельсина кожуру, и погрузиться в него, раз и навсегда, просто чтобы быть уверенным, что тот от него уже никогда не сможет уйти.

Драгоценность ума в прямом и переносном смысле, думает Лайт, но если то, что L напевал себе под нос всю последнюю неделю – правда, то все хорошее уже никогда не сбудется. Он кидает злой взгляд вниз, на стальные браслеты на запястьях, на оковы из плоти, металла и камня, что не дают ему приблизиться к тому, от кого он и так никогда не мог убежать.

Поляризованные магниты, думает он, и замки, и ключи, и сама идея о двух предназначенных только друг другу людях глупа, надуманна романтиками-идеалистами, чтобы облегчить свое одиночество и сократить необозримое расстояние. Фантазии, они все друг на друга похожи, а мечта – это та же фантазия, слишком красивая, чтобы иметь право на существование в реальном мире, продукт утонченно искаженного ума, и тишина между одним биением сердца и другим, и уродливый мир невыразимо прекрасен.

Проходит всего пять минут, а Лайт уже скучает. Значит, все-таки, зависимость, с довеском из притяжения и беспокойства, и он все это спланировал заранее, он знал с самого начала, что подобраться придется близко, а к себе подпустить еще ближе, и с каким бы азартом не увлекались они игрой со своими пешками, танцевали они только друг для друга. I will give my love an apple, - напевает он про себя, и не может сдержать смешка, а потом улыбается прямо в камеру, демонстративно строя ей глазки, потому что точно знает – L смотрит, он всегда смотрит, он еще не научился читать его, как раскрытую книгу, он еще чувствует это ненормальное, нездоровое притяжение. (прим. Переводчика: «I will give my love an apple» - строчка из песни Альфреда Деллера).

L еще не догадался, что Лайта к нему тянет гораздо сильней. Но это даже хорошо, всего лишь еще одна ступень на лестнице к величию, еще одна улыбка в подтверждение собственной красоты, ловкости и ума, и всего того, что заставило L его заметить, и это просто замечательно, что единственный, кто ему равен – единственный, кто его не хочет.

«Лайт?» - зовет отец, и он тут же выныривает из своих грез, поворачивается к нему с показным вниманием, нацепляя на лицо безупречную маску, хотя глаза все еще выискивают спрятанные камеры. «Лайт, посмотри на меня».

Он смотрит на свое отражение в стеклах отцовских очков и думает о двух темных омутах стоячей безмолвной воды, и, если его воспоминания не врут, то получается, что холодная сталь – это и вправду признак страсти или даже любви. На этой мысли Лайт делает метафорический шаг назад, анализируя свои рассуждения, и понимает, что несколько часов сна за двое суток явно недостаточно для поддержания собственного психического равновесия. А потом у него проскакивает сонная мысль о том, что сегодня, наверное, снова будет дождь. Баптизм в крови, которую он еще не пролил, и все новое это заново открытое старое, восстановленное, видоизмененное Лайтом-которого-не-было, Лайтом-который-бы-мог-быть.

Потеря памяти вещь весьма коварная, и он никак не может точно вспомнить тот момент, в который решил, что сдача с потрохами и Тетрадью – это хорошая идея, но, опять же, Лайт себя просто недооценил, ведь он не простой-обычный-скучный смертный, он бог. А L тогда дьявол, и сравнение идеально, потому что Люцифер был самым прекрасным и самым любимым из всех ангелов господних. Носитель света, думает он, и снова смеется, потому что родители дали ему такое правильное имя, и хоть Лайт не знает имени L, глубоко внутри он уверен, что оно такое же подходящее, о тенях, молчании и экзотике, вибрация гласных и гортанный раскат звуков чужих языков.

Лайт всегда был мечтателем, и в нем всегда было достаточно страсти, чтобы превратить эти мечты в реальность. Он думает об обрывке тетради в наручных часах с секретом и об одиноком мальчике с другой стороны камеры наблюдения, и о девочке с глазами чистыми настолько, что она видит жизнь, равно как и ее продолжительность, и да-а-а, он из падали сделал конфетку, а потом присвоил себе, и гори оно все синим пламенем.

Два с половиной часа за последние сорок восемь, подсчитывает Лайт, может, чуть больше. Вот в чем причина расплывчатости силуэтов и спутанности мыслей.

Тут немного одиноко, в этом тумане, в этой тишине без единого звука, которые он так привык слышать. Шуршание одежды и легкий скрип половиц, и гудение флуоресцентных ламп, но нет ни перезвона китайского сервиза, ни хруста сминаемых пальцами сахарных кубиков, ни звона восьмиметровой цепи от любого, даже самого незначительного, движения.

Когда Лайт снова выныривает из потока собственных мыслей, то замечает, что Сойчиро внимательно за ним наблюдает с каким-то усталым, настороженным выражением на лице. «Лайт…сынок…»

«Отец?» - отвечает он. «Я…прости, мне как-то…нехорошо сейчас. Никак не могу сконцентрироваться». Да, это прозвучало правильно, думает Лайт, как раз в стиле прилежного серьезного мальчика, каким он был когда-то очень давно, и налет неуверенности в голосе успокоит все отцовские страхи. Все осталось по-прежнему и, в то же время, все поменялось, и сколько его актерских замашек прочно вошло в привычку, и на сколько хватит его самообладания поддерживать игру? Но земля усеяна осколками разбитых масок, и во всем мире только Миса и L способны дотянуться до Лайта через это минное поле и вывернуть его наизнанку. Снова.

«…Ты в порядке? Может, отдохнешь?»

Да. Да. Лайту необходимо спать по восемь часов в сутки, чтобы поддерживать себя в форме как ментально, так и физически, но он живет бок о бок с бессонницей в человеческом обличье, и слишком много сахара на вкус похоже на яд, на ломку без адреналиновых оргазмов, на боль от ожогов от слишком жестокого света, который ничего никому не прощает. У него слезятся глаза и недовольно бурчит живот, потому что все, что он съел сегодня – это яблоко и кусочек пирожного, и пусть Лайт не совсем человек, но и не шинигами, он не может выжить на одном кровавом бульоне.

Но думает, что был бы не против попытаться.

«Со мной все в порядке, пап. О чем ты хотел поговорить?» Отполированные, гладкие реплики слишком похожи на откровенную отмашку, и он морщится от звука своего ровного голоса, от ошеломленного выражения на лице Сойчиро. Рассеянность существенно портит качество игры, тут нет его прямой вины, но этот маленький промах слишком многое раскрывает, слишком многое объясняет, и все, что на данный момент может сделать Лайт – настороженно ждать реакции. Никто, кроме нескольких избранных, не должен увидеть лицо под маской, и особенно не этот человек, но если все и так рушится, то почему бы не сделать из этого замечательный спектакль?

В другое время, в другой компании Лайт бы рассмеялся, но, глядя на сжатые кулаки отца, он понимает, что сейчас это не лучшая идея. Он уже очень давно не видел Сойчиро в таком состоянии, и потому опускает ресницы, честно пытаясь хоть как-то прикрыть очевидное. «Я имею в виду… Я знаю…ты теперь наверняка меня стыдишься, и…» - Лайт с шумом втягивает воздух, - «Прости меня, я не это хотел сказать, просто.. Я.. Я просто хочу, чтобы все было как всегда, знаю, что не должен, слишком многое изменилось, но все равно… Прости».

Отец окидывает его долгим внимательным взглядом, и Лайт вспоминает оглушительный щелчок предохранителя, рыдания Мисы ему в плечо, ногти, впивающиеся в ладони и страшное, ужасающее бессилие. Безвольная глупая кукла, которую дергает за нити куда более изворотливый ум, но в тот момент он, по крайней мере, действительно боялся своего отца.

Отвратительно, думает Лайт и вспоминает тонкую холодную улыбку L. Когда-то у него от одного ее вида перехватывало дыхание и увлажнялись слезами глаза, но и сейчас он помнит, что, несмотря на боль и обиду, был искренне восхищен таким жестоким и красивым решением.

Боже, он просто без ума от него.

«Я знаю, ты для меня хотел не такого будущего», - говорит Лайт, и это правда, потому что его отец хороший человек, всегда им был, а Лайту совсем не сложно соврать, это все равно уже ничего не изменит.

«Лайт…скажи мне только, почему?»

Лайт хмурится в сторону отчаянно сдерживающего свои эмоции отца и тяжело вздыхает. Разговор еще не успел начаться, а он уже на взводе. «Разве это важно? Я сдался добровольно как раз потому, что больше так не думаю», - его ложь совершенна, слова полны искренности, а глаза смотрят прямо, усталые, отчаянные и молодые, такие молодые.

На самом деле Лайту скучно и хочется спать, а еще он немного зол, что L его бросил вот так, но отцу об этом знать совсем не обязательно, а если L сам не разгадает его игры, то он заслуживает быть обманутым.

Взгляд обеспокоенного родителя, который он получает в ответ, весьма предсказуем, и это тоже скучно, но отец давно потерял на Лайта любые права, а тот пытался ускользнуть от его опеки с тех пор, как научился говорить. Лайт никогда не был частью своей семьи, никогда им не принадлежал, и только встреча с L, невероятная, ошеломляющая, как внезапный удар по почкам, вдохнула в него тягу к жизни. Все, что он мог взять от Сойчиро, Лайт давным-давно уже взял, все, чему мог научиться – давным-давно научился, и в этом плане отец сослужил ему хорошую службу. Такой удивительный человек, гордый, страстный, жаль только глупый. «Конечно, важно!»

Лайт отворачивается, смотрит на камеру, сквозь стекло, пластик и металл, на единственного в этом мире человека, который его понимает. «Я не согласен», - все, что он отвечает. «Не думаю, что ты поймешь, что именно во мне поменялось. Я сейчас могу только извиниться. И…не за то, за что тебе бы хотелось услышать извинения».

Отец напрягается, но Лайт только вздыхает устало, скучающе, и начинает ритмично постукивать пальцем по столу – ‘уведи меня отсюда’ на азбуке Морзе.

«Лайт», - снова начинает отец, - «скажи, это мы что-то…»

«Пап», - прерывает он сухо. «Я не псих, вы с мамой тоже ни в чем не виноваты, я в полной мере осознавал, что делаю, уже спустя неделю после того, как нашел Тетрадь, и не жалею ни об одном принятом с тех пор решении».

«…Лайт…»

Он уже на ногах, лицом к двери. «Я знаю, что был неправ, и прости, что оказался не тем, кем ты думал». Он замолкает на мгновение, а потом легко улыбается отцу через плечо. «У тебя все еще есть Саю», - мягко, немного грустно. «Она нормальная».

Лайт внимательно наблюдает за тем, как впиваются в Сойчиро ядовитые слова, как болезненно дергается жилка на его шее, и думает о темном, довольном шепоте L - маленькая зубастая тварюшка. А потом удовлетворенно улыбается, потому что это опьяняет – видеть, как рушится чей-то мир, и, несмотря на камеры и наручники и пулю с восхитительной гравировкой ‘Лайт Ягами’, он никогда раньше не чувствовал себя таким свободным.

«…ты сказал, Саю нормальная. Что ты имел в виду?»

Лайт рассеянно пожимает плечами. «Ммм? Ну, потому что так и есть, пап, ты же знаешь, что она совсем не такая, как я».

«…как ты», - эхом откликается отец, складывая руки на коленях. «Лайт…что у тебя за отношения с Рюузаки?»

Лайт смотрит на него очень долго, неестественно замерев, чувствуя, что еще немного – и абсурдность ситуации доведет его до истерических похихикиваний. Подумать только, не смотря на все, что он сделал, не смотря на весь его ум и сумасшествие и тысячи смертей, отец все равно воспринимает его, как ребенка. Одуреть можно. Справившись с шоком, Лайт тут же корректирует свое поведение, подстраиваясь под услужливо подкинутую иллюзию неловкого подростка. «Он мой лучший друг, пап, ты же знаешь, я только из-за него смог…»

Сойчиро выглядит очень старым и очень, очень уставшим и, быть может, он не настолько глуп, как он думал поначалу. «Я не слепой, Лайт, и не дурак».

…интересно. Он не думал, что у отца хватит смелости завести такой разговор, по крайней мере, не напрямую, но, честно говоря, Лайту наплевать на его возможную реакцию. Какое она имеет значение?

Ведь скоро весь мир ляжет у его ног.

Лайт закрывает глаза и просто дышит несколько долгих мгновений, а открывает их уже с легкой улыбкой. Она не для отца и не для L, она для него самого и для нового мира, о котором он не забыл. «…он меня понимает», - отвечает Лайт мягко. «Даже если бы он умер, то все равно остался бы для меня самым важным на свете человеком».

«…Лайт…»

«Он всегда знал, что я Кира», - прерывает он. «Всегда».

«…ты сдался сам», - медленно произносит Сойчиро. «И я горжусь тобой за этот поступок. Жизнь в тюрьме будет…»

«Я убил двенадцать агентов ФБР» - вставляет Лайт мягко, ровно, спокойно, - «которые всего лишь делали свою работу. Но они мне мешали. И сделал я это только ради того, чтобы произвести впечатление». Он изгибает губы в улыбке, насквозь пропитанной искренностью, ликованием победителя и сладким, ядовитым удовлетворением. «Я убил их, потому что игрался с L, и он знал об этом с самого начала». Лайт наблюдает за своим отцом сквозь свои длинные, длинные ресницы, откровенно упиваясь тем, как тот отшатывается, как на лице его сменяют друг друга изумление, разочарование и, наконец, отчаяние. «Он не даст мне сесть в тюрьму, но и на волю не отпустит».

Сойчиро замирает, пытаясь вернуть свое самообладание. «Я не могу доверить этому человеку твою безопасность», - в конце концов, выдавливает он, и Лайт просто не может сдержать искренний смех.

«Обо мне можешь не беспокоиться», - мягко вздыхает он, отсмеявшись. «Он никому не даст меня убить, а я никому не дам убить его. Это только моя привилегия».

«Лайт…»

«Отец».

«…что с тобой произошло?»

Лайт склоняет голову набок, опрятный и спокойный, и складывает руки на коленях, зная, что звон цепи на наручниках будет неприятен его отцу. «Ничего, отец. Совсем ничего».

В глазах Сойчиро стоят слезы, а Лайт смотрит на него и понимает, что ничего не чувствует по этому поводу.

Эта маленькая комната и этот маленький мир так ограничены, так незначительны, и этот мужчина тоже всего лишь человек, не больше. Хороший человек, преданный муж, отец, которым он когда-то восхищался, но Лайт давно уже вырос и сам достиг всего, к чему когда-либо стремился.

Мечты Сойчиро Ягами умирают, и он наблюдает за этим, подавляя желание начать постукивать ногой по полу от скуки. Лайт не понимает, почему все это так затянулось – какие бы иллюзии отец не питал, они все должны были издохнуть страшной, а, главное, быстрой смертью еще три часа назад.

Когда он выходит вслед за отцом из кабинета, L уже ждет снаружи. Лайт чувствует как сразу же наливаются расслабленной тяжестью его веки, и маска покорного сына соскальзывает с лица, обнажая самодовольную улыбку, а в позе появляются нотки ленивого приглашения.

Он слышит, как где-то на заднем плане отец давится шокированным вздохом – от ужаса, что ли? Сойчиро всегда был слишком ослеплен Лайтом, чтобы заметить Киру вот так, без прикрас, и он никогда не видел, как Лайт ведет себя наедине с L, но, все равно, это не должно было стать таким уж сюрпризом. Отец же знает, все знает, так чего удивляться? Это упрямое, осознанное неприятие очевидного раздражает, потому что, серьезно, разве не понятно, что мир вращается вокруг него?

Шаг, толчок, и его спина прижата к стене, и он сладко стонет, прижимаясь ближе, прикусывая наглый язык у себя во рту, опуская руки ему на грудь и впиваясь пальцами в мягкую ткань.

Это, наверное, и есть счастье, думает Лайт смутно, и даже не вздрагивает, когда длинные тонкие пальцы предупреждающе смыкаются у него на шее, несильно, заставляя вздохнуть, заставляя улыбнуться.

Он укладывает голову L на плечо, провожая отца из комнаты сонным довольным взглядом.

«Скотина», - выдыхает он в его бледную, бледную шею, и его ласковый голос полон издевки, - «нет, ну какая же ты скотина».

«Знаешь, Ватари тоже тебя не одобряет», - шепчет L ему в ответ, и Лайт снова утыкается ему в плечо, заглушая свой смех. «С вероятностью в тринадцать с половиной процентов твой отец сегодня совершит самоубийство», - продолжает L, спокойно и рассудительно, и Лайт поднимает голову и выводит ‘какая жалость’ у него на губах.

Его отец хороший человек, именно ради таких, как он, Лайт хотел построить новый мир. Жаль, конечно, не все это понимают, но ничего не поделаешь.

Если понадобится, он пришлет ему на похороны много красивых цветов.

@темы: фанфик