Авторы: Хэлия и Оксюморон ходячий
Бета: все тапки кидать в жертва талого льда, ибо мы с Хэлией все татары кроме я, все в кусты, а мы в трава )
Пейринг: Л/Лайт (угу, мы решили быть оригинальными, и Л тут семе))
Рейтинг: Ну вообще предположительно R, хотя если лично я начну экспериментировать... )
Жанр: Романс, Ангст, местами претензия на легкий юмор
Варнинги: много букв, и я не гарантирую какчества текста, который из них составлен )
Кстати, мангу из двоих авторов и беты читала только я, да и, если честно, предпочла ей не соответствовать. Так что Лайт у нас местами истеричка, а Л умеет чуйствовать ) ООС и все такое...
читать дальше
Л
Первый день
Ягами Лайт – Кира. Что он пытается доказать тем, что позволил, и даже сам предложил, изолировать себя на долгий срок?
Соитиро Ягами тоже попросил изолировать себя. Чувства не должны мешать работе. Глупо?
Третий день
Убийства прекратились. Вопрос в том, осознавал ли он, что делает? Все выглядит так, будто Лайт сам предложил арестовать себя и признал себя Кирой. Это не похоже на Ягами Лайта… Нет, не похоже на Киру.
Сложно понять, играет он или нет. Взволнованно спрашивает, не было ли убийств, голос чуть дрожит. А глаза спокойно и чуть холодно глядят в объектив. Или мне так кажется, потому что я хочу видеть в нем Киру?
Пятый день
Ягами, похоже, в более плохом состоянии, чем Лайт или Амано. За эти пять дней так и не произошло никаких убийств, которые могли бы быть совершены Кирой. Он ведет себя глупо, но я, кажется, его понимаю.
Юноша взглянул на последнее написанное предложение с недоумением и нахмурился, затем раздраженно смял листок. Что за приступ графомании? Никогда он не вел дневника наблюдений, а если и вел, то не позволял себе такой роскоши, как выражение на бумаге того, что он чувствует.
-Бред какой,- на несколько секунд прикрыть глаза и снова внимательно вглядеться в экран.
Седьмой день
Хотя убийства продолжились, лучше об этом не сообщать Лайту. Возможно, так удастся выбить из него признание.
Нет.
Все тот же холодный и измученный взгляд. Как будто выжидающий. Он в плохом состоянии. Словно отрепетированная фраза. Там была фальшь, я знаю. Однако… в следующий момент взгляд стал совершенно иным. Испуганным, растерянным. И в словах больше нет фальши. Либо он слишком хорошо врет.
Что происходит, Ягами Лайт? То, что ты говоришь сейчас…Но почему я думаю, что уже близок к разгадке?
Пятнадцатый день
«Разве эти глаза могут врать?»- так он сказал? Я не смог ему ответить именно потому, что не слышал фальши в его голосе. Теперь он выглядит беззащитным. Не понимаю…что же происходит?
Но…я и раньше порой верил тому, что в итоге оказывалось ложью. Нельзя полагаться только на свои ощущения.
Нельзя?
Вздох. Мимолетный взгляд на опустошенные за последний час две коробки с конфетами. Затем на монитор с изображением камеры Ягами Лайта. На Ягами Лайта. На ссутулившуюся фигуру, опущенную к груди голову. Нельзя?
Двадцатый день
Шлеп-шлеп. Босые ноги по бетону. Руки в карманах. Холодно и мутно. Холодно? Здесь должно быть отопление…
Ягами.
На полу, на боку, голова запрокинута. Руки связаны за спиной. Лицо спокойное, хоть и бледное. “Зачем я здесь?”
Лайт хмурится, его рот искривляется в какой-то болезненной и беззащитной улыбке. Глаза открываются в испуге, шепот:
-Л? - он резко поворачивает голову в сторону коридора. Во взгляде удивление и испуг от… кошмара?
Пристальный взгляд черных глаз.
-Ты Кира, - в голосе слышится как утверждение, так и вопрос.
Шлеп-плеп. Босые ноги по бетону. Удаляющиеся шаги. Недоуменный взгляд карамельных глаз, устало прикрытые черные.
“Он выглядел испуганным. Что ему снилось? Что мне все известно, что его подвергнут казни? Что всем станет известно, что он - Кира?”
Лайт
Двадцать первый день
“Во сне всё то же, что и наяву: бетонные стены, льющийся откуда-то сверху желтоватый свет... разве что изредка услужливая память подсовывает воспоминания о том дне, когда я сам, добровольно, согласился на это заключение. «Пока вы не убедитесь, Кира я или нет, не выпускайте меня», - так, кажется, я сказал…О чём я думал в тот момент? Надеялся, что убийства продолжатся, и это послужит окончательным доказательством моей невиновности? Но я ведь не мог - просто не мог не предвидеть другого возможного исхода. Все месяцы расследования Кира опережал нас на шаг, а то и не на один. Его осведомители, кем бы они ни были, работают слишком хорошо … Эл говорит, что убийства прекратились – но Кира-настоящий скорее всего лишь выжидает, пытаясь отвести от себя подозрения…”
Юноша дёрнулся и повёл головой, сбрасывая с себя последние остатки зыбкого полусна. Взгляд упёрся в маячащее под потолком око видеокамеры, пока что безмолвствующее.
“Вчера (А может, это было уже два дня назад? находясь здесь, трудно уследить за временем…) - зачем Эл приходил? Хотел поговорить наедине, дать мне шанс оправдаться? Вряд ли. Иначе бы не ушёл, бросив одну-единственную фразу… Желал - не на экране монитора, а воочию – посмотреть на злодея-Киру, лишний раз убедившись в собственной правоте? Интересно, убедился или нет? Раньше я считал, что неплохо умею видеть и различать чужие эмоции – даже те из них, что человек не больно-то хочет показывать; но во взгляде этого парня я не могу прочесть ничего – он как будто отгородился от меня и от всего мира ледяной стеной.… Почему?”
Двадцать пятый день
“У меня здесь не так уж много развлечений. Да и можно ли назвать развлечениями тупое созерцание стен да редкие разговоры с вперившимся в меня из-под потолка чёрным глазом видеокамеры. Даже эти разговоры в последние дни – а может быть уже недели – стали на редкость однообразными. Уже до хрипоты, срывая голос, я пытаюсь докричаться до сидящих по ту сторону монитора. Где-то там должен сидеть мой отец и остальные члены команды – почему я ни разу не услышал ни слова ни от кого из них? Почему в ответ всегда раздаётся лишь ровный холодный голос Л? «Убийства могли прекратиться, потому что ты - Кира», - он не устаёт день за днём повторять эту фразу, обращая прахом самые изощрённые из моих аргументов…
Л всё ещё уверен в том, что я Кира? Или он настолько боится проиграть, что готов ради этого обречь на смерть невиновного? В последние дни мне чудится в его словах какая-то едва уловимая грусть – но, боюсь, это лишь злые шутки моего собственного измученного одиночным заключением разума…
Сколько я уже нахожусь в этой камере? Кажется, по меньшей мере, год, хотя едва ли на самом деле прошло больше месяца...”
Запрокинул голову… Шёпотом, потому что на большее уже нет сил:
- Л! Признай же, наконец, свою ошибку – настоящий Кира обвёл тебя вокруг пальца! – голос предательски дрожит, в глазах стоят непрошенные слёзы.
- Ты ведь понимаешь, просто не можешь не понимать, что моё заключение уже давно стало бессмысленным! Что и кому ты пытаешься доказать?!
“Мольбы вперемешку с обвинениями - всего несколько недель назад я-тогдашний, логичный до мозга костей, всегда сохранявший трезвость мыслей, презирал бы себя за подобное. Сейчас мне стало уже всё равно.”
- Л! Если ты считаешь меня виновным, то хотя бы наберись смелости придти сюда и сказать мне это в лицо, не прячась за мониторами и переговорными устройствами!
“Бред…Зачем я всё это говорю? Даже если он поддастся на такую глупую провокацию, это всё равно ничего не изменит …
Нет, не буду врать хотя бы сам себе. Мне всего лишь дико, до безумия хочется поговорить с живым человеком. Я чувствую – скоро я сойду с ума здесь в одиночестве. Ещё немного – и мне уже станет всё равно с кем общаться – с привинченной к потолку камерой или со стеной напротив…”
Юноша вновь уронил голову на грудь и еле слышно всхлипнул.
Л
Двадцать пятый день
(04:00)
“Шепот. Странное чувство где-то внутри.
"Если ты считаешь меня виновным...". Какое забавное "если"...
Ягами Лайт, похоже, постоянно находится в состоянии полубреда. Интересно, это может повлиять на его рассудок? Может ли такой человек, как Лайт, сойти с ума? И поможет ли это расследованию, или только помешает?”
Л перечитал написанное и как-то прерывисто выдохнул. Нет, что-то мешало... мешает. "Ягами-кун мой первый друг"...
Рука сама потянулась к микрофону, чтобы включить его, но замерла как бы в нерешительности на полпути. Парень усмехнулся, по обыкновению грустно и чуть иронично, и убрал руку. Пора спать, даже Л нужен отдых.
Он остановился в дверном проеме и оглядел комнату. Стало жаль, что нельзя лечь прямо тут, на диване, из-за полицейских, которые спали на полу в спальниках. Не то что бы он не доверял им, просто слишком привык быть один.
Рююдзаки вошел в свою комнату и рухнул на кровать, не раздеваясь. Сон не шел. Перед мысленным взором детектива проносились самые разнообразные мысли. Различные комбинации, варианты, идеи, догадки. Он редко думал о чем-то кроме работы. Почти никогда. Так было нужно.
(04:30)
Бессонница. Переел шоколада или совесть мучает? Хотя уж у кого-кого, а у него она как раз должна быть кристально чистой.
“Интересно, а держать человека взаперти столько времени против его воли, когда есть шанс, что он невиновен - это плохо?”
Рююдзаки тряхнул головой, встал с кровати и пошел за шоколадом.
Чей-то силуэт в дверях.
Ватари.
-Далеко собрался, Рююдзаки? - В голосе слышится ирония, как будто старик знает что-то, чего не знает он.
-К холодильнику. - Л пожал плечами и пошел дальше.
Ватари еле слышно хмыкнул, но ничего не сказал, и, только когда его подопечный коснулся ручки двери, задумчиво произнес:
-Рююдзаки, хорошо подумай, прежде чем пойти туда.
-К холодильнику-то? - Усмешка. Затем серьезно. - Я подумал. Я вообще думать люблю.
Ватари качает головой.
-Нет, Рююдзаки. Ты просто не хочешь...
Л не дает ему закончить.
-Да, не хочу.
Дверь. Лестница. Еще дверь. Да, и вправду далековато от холодильника забрался.
Холодный бетонный пол - как же Лайт на нем спит?
Тусклый свет немногочисленных ламп. И ощущение холода иного, не телесного. Как будто он проникал куда-то глубже, чем телесная оболочка.
Он останавился перед хорошо знакомой камерой и встретил удивленный взгляд карих глаз.
-Ты хотел поговорить, Лайт-кун?
________________________________________________________________________________________________________
Лайт приподнимается с пола – произнесённые слова окончательно уверили юношу в том, что стоящий перед решёткой Л не продолжение очередного сна.
- Рююдзаки… – Робко и неуверенно. Лайт и сам толком не верил в то, что произнесённая шёпотом гневная тирада будет услышана, и теперь тщательно обдумывал каждое слово, боясь, что юный детектив просто повернётся и уйдёт.
-Да, Лайт-кун? - Спокойно ответил детектив, справедливо полагая, что это было далеко не все, что хотел сказать Ягами. Л видел что-то странное в глазах Киры. Страх?..
- Рююдзаки… - Дрожащий шепот, - Моё заключение здесь уже доказало всё, что могло доказать. А что не cмогло, то и не докажет уже… Чего ты выжидаешь? – Голос помаленьку окреп, в нём сквозит горькая ирония.- Или тебе так не хочется расставаться со мной?
«Зачем я это сказал? Сейчас он развернётся и уйдёт, он ведь никогда не считал должным отвечать на подобные шутки…»
Рююздаки было собрался высказать свои соображения по поводу выжидания, но остановился, сбитый с мысли последней фразой. Л присел на корточки и совсем по-птичьи склонил голову набок, обдумывая вроде бы очевидную шутку. Так прошла минута.
- А это так выглядит? - С каким-то детским удивлением наконец спросил он.
На протяжении всей этой, показавшейся нестерпимо долгой минуты, Лайт судорожно вглядывался в лицо Рююдзаки, пытаясь понять, над чем задумался детектив.
Услышав встречный вопрос, Ягами опешил. Он ожидал чего угодно: ответной иронии, напускного безразличия, грубости, в конце концов, но не такой обескураживающе-наивной честности.
- Не знаю, ты ведь постоянно от меня прячешься. А по голосу, раздающемуся из динамика, не слишком-то много поймёшь - Лайт прикусил губу и на мгновение задумался. Потом погрустневшим голосом продолжил, - Раньше мне казалось, будто ты просто слишком боишься проиграть, чтобы признать мою невиновность, но сейчас я уже ни в чём не уверен...
Лайту показалось, что во взгляде Рююдзаки промелькнуло сочувствие, но уже через секунду детское выражение удивления сменилось холодной, ничего не выражающей маской.
Л помнил, что этот человек убивал сотнями. Что, несмотря на все улики, уверенность в том, что юноша по ту сторону решетки - Кира, не покидала его с самого начала их знакомства. И самое главное: что Рююдзаки не хотел, чтобы Лайт был Кирой, но был уверен в этом больше, чем кто-либо еще.
-Тебе не нужно быть ни в чем уверенным, Ягами Лайт. Предоставь это тем, кому ты доверил решать, Кира ли ты.
- Да, я сам это предложил, - юноша вскинул голову и мутным немигающим взором вперился в Л, пытаясь поймать взгляд молодого детектива, - Но все могут ошибаться, и я - не исключение.
- Убийства могли прекратиться, потому что я - Кира. Но могли и потому, что настоящий Кира прекрасно осведомлён о происходящем здесь. И то и другое равновероятно за одним только исключением – против меня нет практически никаких улик, - Лайт прижался лбом к прутьям решётки и, по-прежнему не отрывая взгляда от Рююдзаки, продолжил, - кроме этой твоей пресловутой уверенности. Полагаю, находись сейчас на моём месте кто-то другой, результат бы не особо отличался.
...Л наконец оторвал пустой взгляд от решетки и посмотрел на юношу, который был в каких-то 10-15 сантиметрах от него. Голос хриплый, взгляд мутный. А не перестарался ли он?
«Что же я не так? делаю, почему не чувствую в нем фальши? Или ее и нет вовсе? Бред какой-то...»
Рука Рююдзаки соскользнула с прутьев решетки, и, совершенно неожиданно для самого Л, мягко коснулась волос Ягами Лайта, да так там и осталась.
-Нет, если бы на твоем месте был кто-то другой, всё было бы совсем иначе...
Лайт замер, то ли не зная, как реагировать на подобную выходку, то ли боясь резким движением спугнуть молодого детектива. Во взгляде юноши настороженное удивление мешалось с почти что облегчением.
“Зачем ты это делаешь?! Но до чего же приятно впервые за много дней почувствовать тепло чужих рук… Рююдзаки, неужели ты не понимаешь - я сейчас потянусь за любым живым прикосновением… Враг, вопреки всему продолжающий держать меня здесь… или мой единственный друг?”
- Почему? – снова шёпотом. Да и вопрос явно прозвучал двусмысленно… Но молодого человека не особо заботил смысл сказанного. Он осторожно подался вперёд, запрокидывая голову – так что безвольно покоившаяся на макушке Лайта ладонь сама собой оказалась на его щеке.
Л удивленно посмотрел на свою руку на щеке юноши, словно недоумевая как она там оказалась и, явно думая о чем-то постороннем, мягко провел пальцем по коже. Так хозяин, решая в уме какие-то свои проблемы, бездумно гладит ласкающегося к нему щенка.
Вдруг взгляд детектива стал осмысленным и снова сфокусировался на карих глазах напротив.
“Ах, да, он же вроде что-то спросил.. Почему? Интересно, что он имел в виду?”
- Почему? - Рююдзаки будто совсем очнулся от своеобразного оцепенения и, убрав руку со щеки Лайта, встал, - Потому что вряд ли найдется кто-то, кого я изучил настолько хорошо, что практически ничего о нем не знаю...
Юноша с видимым разочарованием проводил взглядом убранную руку, открыл было рот, порываясь что-то сказать, но потом передумал. Повисла неловкая пауза.
- А я о тебе просто ничего не знаю, - Невпопад произнёс Лайт спустя минуту, просто чтобы нарушить гнетущее молчание. Вид при этом у него был донельзя жалкий.
“Хотя я и впрямь ничего о нём не знаю… Мне казалось, Л логичен до мозга костей. Но Рююдзаки, которого я вижу сейчас, сам себе противоречит… Это неправильно, совсем неправильно. Не может он так себя вести…”
Л развернулся спиной к Лайту и, по всей видимости, собрался уходить. Через плечо кинул взгляд огромных, ничего не выражающих совиных глаз, и спокойно, как всегда, сказал:
-На самом деле, Лайт-кун, мои слова мало чем отличаются от твоих.
И на секунду, нет, даже на долю секунды Ягами показалось, что на губах детектива промелькнула тень улыбки.
“Сумасшедший… Он действительно улыбнулся, или это опять дурацкие шуточки моего больного воображения? Похоже, настигшее меня в этой камере помутнение рассудка оказалось заразным – Л должен был уйти ещё до начала этого разговора… Этот обмен ничего не значащими фразами – как будто мячик перекидываем – и каждый чего-то выжидает… Разобраться бы ещё в том, чего выжидаю я сам…”
-Рююдзаки, - негромким почти растерянным голосом, похоже, Лайт сам не понимает что и зачем говорит - Не уходи… Раз уж ты всё же удосужился спуститься сюда, составь компанию страшному преступнику немного подольше, - словно оправдываясь перед самим собой за эту очередную слабость, юноша попытался шутить, только вот выходит уж больно неуклюже.
Что-то глухо ударилась в грудную клетку изнутри и, проскрежетав, скатилось в район желудка. Огромные черные глаза стали еще больше от удивления, но Лайт мог видеть только напряженную спину Рююдзаки.
"Не уходи..." - вот так просто взял и попросил. “Не такого Ягами Лайта я знаю. Что же, выходит, это его истинное лицо?” Он чувствовал себя немного...разочарованным.
И в то же время это непонятное тянущее чувство, что оставило внутри грудной клетки проскрежетавшее нечто... Оно... беспокоило. И дышать стало на какую-то миллионную толику сложнее. Вполне объяснимо, что месяц одиночества так отразился на самоконтроле Ягами. Хотя он, Л, больше чем уверен, что продержался бы больше.
“А если бы больше месяца?”
Рююдзаки снова повернулся к юноше лицом и по привычке начал грызть ноготь на большом пальце.
- Что тебе в том, что я останусь, Ягами-кун? Я не самый интересный собеседник.
Врет ведь и не краснеет. Искорки смеха промелькнули в черных глазах: детектив попытался вспомнить, когда он в последний раз краснел.
«И кто меня за язык тянул», - на мгновение обозначилась в той части сознания, что осталась от Лайта-прежнего, злая мысль, - «Вот сейчас он возьмёт и добавит что-нибудь про свои извечные вероятности, которые в очередной раз возросли… Да даже если и упали – уже не суть как важно»
«Нет, он – не я. Не смог бы Л так искусно сыграть. Просто не додумался бы до такого. А если б додумался, так уже давно бы сидел возле своих компьютеров – итоги анализировал», - мелькнувшая было на лице Лайта злость сменилась задумчивостью, - «И что мне теперь говорить Рююдзаки? Что я, благодаря его чрезмерным стараниям по изобличению Киры, повредился рассудком и мне теперь жизненно необходимо его, Рююдзаки, присутствие? А что если так и сказать? Даже и не солгу особо. И впрямь ведь повредился …»
- Просто… - юноша замолк на мгновение, подбирая слова, - мне тяжело здесь в одиночестве. Догадываюсь, ты сейчас презираешь меня за слабость – но не ты, а я вот уже месяц сижу в одиночной камере, - Лайт сорвался, в голосе угроза мешалась с мольбой, - И дело Киры вот-вот лишится главного подозреваемого в связи с умопомешательством последнего! Я ведь знаю, ты почти всё время наблюдаешь за мной на экране монитора – так понаблюдай отсюда. Тебе-то без разницы – а я чуть дольше сохраню рассудок…
Л снова присел рядом с камерой и немигающе уставился на заключенного, в его раскосые глаза, в которых никогда еще не было сразу столько противоречивых и сильных эмоций. Казалось, можно физически ощутить эту тягучую ауру почти-на-грани-безумия и одиночества. Что-то снова ударило в грудную клетку изнутри. Л нахмурил брови. Здесь не было места угрызениям совести. Ягами Лайт - Кира. Нужно просто дожать его, довести до последней стадии.
Рююдзаки задержал дыхание чуть дольше, чем требовалось и медленно выдохнул. Тихо-тихо, словно себе, а не юноше за решёткой, сказал:
- Предполагается, что я должен сломить тебя одиночеством....а не составлять тебе компанию... - Чуть громче. -Что заставляет тебя думать, будто я поставлю под угрозу расследование только потому, что Кира-сан скучает?
На секунду прикрыл глаза, чтобы успокоиться, словно эти слова выжали из него последние силы.
Лайт дёрнулся, как будто его окатили ледяной водой, и замер, судорожно втягивая в лёгкие воздух. Прошла почти минута, прежде чем юноша решился ответить.
- Значит, сломить одиночеством? – Громко, с издёвкой в голосе, наивно надеясь, что этот нарочито-насмешливый тон скроет пробивающиеся в голосе слёзы, - О да, это хороший способ выбить признание даже у невиновного – всего лишь вопрос времени.
С трудом переводя дыхание, Лайт опустился на пол:
- Но если… - Тихий, едва слышный голос, - Если я скажу, что мне не просто плохо в одиночестве - плохо _без тебя_, ты тоже сочтёшь это происками злодея-Киры?
Рююдзаки широко распахнул глаза, в которых теперь отчетливо было видно совершенно искреннее удивление. Он слышал слезы в голосе (Киры? Лайта?) светловолосого юноши и так же отчетливо понимал, что Кира не может сыграть это. Перед его глазами был Лайт, его первый друг, которому доставляло немало боли то, что Л с ним делал.
“Но он же сам согласился на это. Он настолько слаб, что не может принять последствия своих же действий?”
Прикрыть глаза на секунду и еще раз взглянуть на него.
“Или же он пытается таким образом давить на жалость? Нет..тут что-то другое. Я не понимаю”
Он сам не заметил, как произнес последние три слова вслух. Он – и не заметил. Смешно. Черт.
А Лайт… Лишь услышав голос Л, Лайт осознал, какие слова вырвались у него самого, и вскинулся, буравя взглядом молодого детектива, выжидая. Но, произнеся одну-единственную фразу, Рююдзаки замолчал и, похоже, не торопился продолжать разговор. Секунды складывались в минуты, а неуверенность Лайта сменялась раздражением:
- А ты хоть когда-нибудь пытался что-то _понять_ ? – неожиданно зло бросил юноша, - Не просчитать, не спрогнозировать, а понять, почувствовать? Или ты, как твои многочисленные компьютеры, умеешь мыслить только логическими цепочками?!
Л неожиданно холодно посмотрел на разъяренного юношу. Не так отрешенно и с любопытством, как он делал это всегда, а так, что Ягами показалось, будто по его босым ногам прошелся арктический ветер. Это единственное, чем выдал свою реакцию Рююдзаки. Затем уголок его губ несколько приподнимается в каком-то полунамеке на ухмылку, который Лайт смог различить лишь потому, что их разделяла лишь решетка, и они практически соприкасались носами. Но буквально через секунду Л отстранился, встал на ноги и замер в своей обычной полу-сгорбленной неуклюжей позе и, теперь уж точно намереваясь уйти, бросил:
-Ты странно себя ведешь сегодня, Лайт-кун,- и, не дожидаясь возмущенного ответа проскользнул к выходу.
______
конец первой главы.
вторая, если возникнут желающие ее прочесть, будет в скором времени